3.

[156]

Сцена Преображения была местом встречи знаменательных факто­ров, и начиная с этого момента жизнь человечества радикально изменилась. Это был такой же могущественный по своему действию момент в истории расы, как и Распятие, а возможно, даже еще более могущественный, чем это великое и трагическое событие. Редко наступают такие моменты. Обычно мы видим только слабые про­блески возможности, редкие вспышки просветления и скоротечные мгновения, когда синтез появляется и оставляет нас с ощущением своей пригодности, целостности, цели и лежащей в основании всего Реаль­ности. Такие моменты действительно редки. Мы знаем, что Бог есть. Мы знаем, что существует Реальность. Но жизнь с ее акцентом на внешних явлениях, ее давлением и напряжением так занимает нас, что у нас после шестидневного труда не остается времени подняться на гору виде­ния. Определенное знакомство с природой Бога, несомненно, должно предшествовать тому откровению, которое Он может явить и действи­тельно временами являет. Трем друзьям Христа была дозволена определенная степень близости к Нему, и поэтому они были выбраны в качестве Его соучастников в той сцене Его опыта, где Он выразил – для блага всего человечества – это символическое событие и определен­ное переживание. Всё было приготовлено должным обра­зом; участники были правильно выбраны и готовы проявить символизм, в них воплощенный; кроме того, их интуитивные реакции имели верное направление. Нужно было, чтобы Христос взял с Собой тех, на кого можно было положиться в распознании божественности, когда она проявится, и чье интуитивное духовное восприятие было таким, что на все времена могло сделать очевидным внутренний смысл события для тех, кто последует по Его стопам. Об этом иногда забывают. Мы с неизбежностью “будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть”.[156]

Но для осуществления этого подобия посвященному в тайну и преданному ученику необходимы две вещи. Он должен обладать [157] спо­собностью ясно видеть, находясь в излучении, исходящем от Христа, и его интуиция должна быть настолько активной, чтобы он мог правильно интерпретировать то, что видит. Он любит своего Учителя и служит с той полнотой веры, на какую спосо­бен; но необходимо нечто большее, чем преданность и служение. Он должен быть способен встретить просветление и в то же самое время обладать духовным восприятием, которое, превосходя то, чего может достичь интеллект, видит и касается Реальности. Имен­но сочетание любви и разума, плюс способность познавать, присущая Душе, дают интуитивное узнавание того, что свято, универсально, реально и, кроме того, характерно и истинно для всех времен и народов.

Христос открыл качество божественной природы через материю, форму, и “преобразился перед ними”.

“Используемое в оригинале греческое слово “метаморфоза” является тем самым словом, которое употребил Св. Павел для описания трансмута­ции смертного тела в тело воскрешения; ибо в день осуществления, когда совершенный ученик достигает мастерства, “Покров Славы” сияет таким великолепием через покров плоти, что все очевидцы ощущают его и глазами и ушами, настроенными на более тонкую сокро­венную вибрацию, и видят своего Учителя во всей Его божественной человечности”.[157]

Интересно отметить, что несмотря на их понимание значительности события, в котором они участвовали, три Апостола, говоря устами Св. Петра, были не в состоянии ничего больше сделать, кроме как выра­зить свой благоговейный трепет и замешательство, свое призна­ние и веру. Они не могли ни объяснить, ни понять, что они видели, и мы не находим никакой записи о том, что они когда-либо делали это. Значение Преображения – это нечто такое, чего нужно добиться в жизни, прежде чем оно может быть определено или объяснено. Когда человечество в целом научится трансформировать плоть через божественный опыт, трансмутировать чувственную природу через бо­жественное выражение и перемещать сознание [158] из мира земного образа жизни в мир трансцедентальных реальностей, тогда умам людей откроется истинная ценность этого посвящения и при­дет более глубокое выражение того, что принимается интуитивно. Доктор Шелдон напоминает нам о той истине, что “все тончайшие человеческие мысли и чувства на протяжении поколений, а возможно веков, находятся в обладающих интуицией умах задолго до того как они смогут быть ясно сформулированы”.[158] Мы ещё не можем ясно формулировать то, что касается этого переживания. Мы смут­но и отдаленно чувствуем его чудо и завершенность. Мы как раса еще не прошли через Второе Рождение; опыт Иордана пока достигается лишь немногими. И только редкие и развитые Души поднимаются на Гору Преображения, видят там Бога и встречаются с Ним в окруженной ореолом славы Личности Иисуса Христа. Мы смотрели на этот эпизод глазами других. Петр, Иаков и Иоанн через Апостола Матфея рассказали нам о нем. Мы остаемся наблю­дателями, но придет день, когда мы тоже будем участвовать в этом опыте. Об этом мы забыли. Мы узнали символический язык четвертого вели­кого события в жизни Христа, и многие из нас пытались понять и войти в смысл Распятия. Мы смотрели на Преображение, но не пытались стать действительно преображенными. Но однажды это должно с нами случиться, и только после Преображения мы сможем осмелиться подняться на Голгофу. Только когда мы достигнем выраже­ния божественности через низшую личностную природу и в ней, тогда мы обретем достоинство и ценность, которые позволят нам, согласно Божествен­ному Плану, быть распятыми. Это истина забыта. Тем не менее, это часть эволюционного процесса, посредством которого Бог от­крывается через человечество.

Великое и естественное явление, которое человечество однажды, благодаря самовыражению, а также в соответствии с законом, откроет в себе, включает ту красоту, что излучалась Христом, когда Он предстал, преображенный, перед глазами Своих [159] трех друзей и был признан Богом, Своим Отцом, получил признание Моисея и Илии, Закона и Пророков, прошлого и того, что свидетельствует о будущем.

Здесь можно выявить один момент. В восточных аналогах этих пяти кризисов в жизни Иисуса Христа этот третий эпизод называется по­священием “хижины”, и слова Св. Петра, когда он предлагает постро­ить три “хижины” (“кущи”), одну для Христа, одну для Моисея и одну для Илии, связывают это христианское событие с его древним прототипом. При этих редко происходящих событиях Бог всег­да окружен ореолом Света, несказанного и лучезарного, сияющего сквозь одеяние пло­ти, и этот горний опыт не принадлежит исключительно христи­анству. Но Христос был первым, собравшим воедино в одно последовательное представление все возможные переживания проявленной божественности, выразив их в истории Своей жизни и пяти Евангельских эпизо­дах, в назидание нам и для нашего воодушевления. Все больше и больше людей будут проходить через место Рождения, входить в Поток и взбираться на Гору, продвигая работу Бога для человечества; пример Христа скоро даст плоды и приведет к нужным результатам. Божественность нельзя отрицать, и человек божестве­нен. Если это не так, то Отцовство Бога лишь пустой звук, а Христос и Его Апостолы впали в ошибку, признавая, как они постоянно делали это, факт нашего сыновства. Божественность человека нельзя объяс­нить словами. Либо она является фактом, либо нет. Бог либо может быть познан во плоти через посредство Своих детей, либо нет. Все полагаются на Бога, Отца, Создателя, Единого, в Ком мы живем, движемся и имеем наше бытие. Бог либо имманентен во всех Своих созданиях, либо Его нет. Бог либо трансцендентен и вне проявления, либо же, в противном случае, нет никакой фундаментальной реальности, цели или источника. По-видимому, растущее в умах людей осозна­ние, что Он как имманентен, так и трансцендентен, является истиной, и мы можем признать Его Отцовство, зная, что мы божественны, потому что Хри­стос и Церковь всех веков свидетельствовали об этом.

[160]

На этот раз сказанное Слово отличается от предыдущего. Первая часть заявления, сделанная Посвятителем, Который безмолвно стоит за сценой, пока Иисус принимает Посвящение за Посвящением, практически та же самая, что и при Посвящении Крещения, за исклю­чением одного ясно выраженного указания. Он сказал: “Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в котором Мое благоволение”, – и добавил на этот раз: “слушайте Его”. В первом великом эпизоде Бог-Отец, символом Которого является Посвятитель, не объявил о Своем Присутствии. Ангелы произнесли Слово, воплощающее миссию Христа, от Его име­ни. При Крещении Он продемонстрировал Свое одобрение, только и всего. При Посвящении Преображения Бог заповедал человечеству обратить внимание на этот особый кризис в жизни Христа и прислушаться к Его словам. Христу теперь дается сила и право говорить, и интересно отметить, что основная часть учения (как оно дано в Евангелии от Иоанна и во многих притчах) была дана Христом только после этого переживания. Вновь Бог подтвердил, что Он признает Миссию Христа, чьё слово является человеческой интерпретацией этого признания. При Кре­щении Он признал Его как Своего Сына, посланного в мир из лона Отца, чтобы донести до людей Волю Бога. То, что Христос узнал в храме еще ребенком, позднее было подтверждено Богом. Это призна­ние повторяется, и подтверждение усиливается приказом миру слу­шать слова Спасителя или, возможно, с эзотерической и духовной точки зрения, слушать Слово, которое было Богом, ставшим Плотью.

“На самом деле существует внутренняя связь между Крещением и Преобра­жением. В обоих случаях открытие тайны личности Иисуса сопровождается состоянием экстаза. В первом случае откровение было для него одного; во втором участвуют также его Апостолы. Неясно, в какой мере они сами были приведены в состояние восторга этим опытом. Несом­ненно, что в состоянии изумления, от которого они очнулись только в конце сцены (от Марка, 9:8), фигура Иисуса видится им освещенной сверхъестественным светом и полной величия, и голос со­общает им, что он – Сын Божий. [161] Это явление можно объяснить только как результат огромного эсхатологического волнения”.[159]

 Тот же самый автор продолжает далее:

“Следовательно, мы имеем три откровения тайны мессии, которые связаны между собой таким образом, что каждое последующее вытекает из предыду­щего. На горе вблизи Вифсаиды Троим была открыта тайна, раскрытая Иисусу при его крещении. Это было после жатвы. А несколько недель спустя тайна стала известной Двенадцати, когда Петр в Кесарии Филиппийской ответил на вопрос Иисуса, исходя из того знания, которого он достиг на горе. Один из Двенадцати выдал тайну Первосвященнику. Это последнее раскрытие тайны стало роковым, ибо оно привело к смерти Иисуса. Он был осужден как мессия, хотя никогда не выступал в этой роли”.[160]

Это вызывает вопрос относительно сущности той миссии, которую пришёл выполнить Христос, и о том, в чем состояла Воля Бога, которую Он пришел осуществить. Три главные точки зрения, которых обычно придерживается ортодоксальное христианство, мож­но перечислить следующими словами:

1. Он пришел умереть на Кресте, чтобы смягчить ярость разгневан­ного Бога и сделать возможным для тех, кто верит в Него, попасть в Рай.
2. Он пришел показать нам реальную природу совершенства и то, как в человеческой форме может проявиться божественность.
3. Он пришел показать нам пример, чтобы мы могли последовать за Ним.

Сам Христос никогда не ставил акцента на крестной смерти как на высшей точке Своей жизненной работы. Это было результатом Его жизнен­ной работы, а не тем, ради чего Он пришел в мир. Он пришел, чтобы у нас была “жизнь с избытком”. Св. Иоанн говорит нам в своем Еван­гелии, что Второе Рождение зависит [162] от веры в Христа, и тогда нам дается сила стать сынами Божьими. “А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились”.[161]

Разве не разумно с нашей стороны заключить из этих слов, что когда человек дости­гает точки распознавания космического Христа, “Агнца, заклан­ного от создания мира”,[162] и веры в Него, то для него стано­вится возможным Второе Рождение, ибо жизнь этого всеобщего Христа, оживляющего каждую форму божественного выражения, мо­жет тогда сознательно и определенно привести человека к новому проявлению божественности? “Кровь есть жизнь”,[163] и именно живой Христос дает всем нам возможность стать гражданами Царства Божьего. Именно жизнь Христа в каждом из нас делает нас сыновьями Отца, а не Его смерть. Нигде в Евангельской истории мы не находим подтверждения противоположному утверждению. Христос, совершая обряд причастия, службу общения, дал Своим ученикам испить чашу, сказав: “Ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов”.[164] Но это Его единственное упоминание о крови, её искупляющем аспекте, так сильно подчёркнутом в Посланиях, и Сам Он нигде не соотносит кровь с Распятием. Он говорит в настоящем времени и не связывает кровь со Вторым Рождением или с Распятием, и не делает её особым, исключительным фактором, так глубоко окрасившим представление о христианстве во всём мире.

Именно жизнь Христа во всех формах образует эволюционное по­буждение. Именно жизнь Христа делает возможным устойчиво рас­крывающееся выражение божественности в естественном мире. Она таится в глубине сердца каждого человека. Жизнь Христа подводит, рано или поздно, человека к той точке, где он выходит из человеческого царства (где работа естественной эволюции уже сделала свое дело), и приводит его в [163] Царство Духа. Признание Христовой жизни внутри формы человека заставляет каж­дое человеческое существо в определенный момент играть роль Девы Марии по отношению к пребывающей внутри Реальности. Христова жизнь при Втором Рождении приходит к более полному выра­жению и от кризиса к кризису ведет развивающегося сына Божьего, пока он не станет совершенным, достигнув “меры полного возраста Христова”.[165]

Мы увидим позднее, что на откровении воскресшего Христа должна быть основана Новая Мировая Религия. Рассмотрение следующего великого кризиса выявит, что Христос на Кресте показал нам лю­бовь и жертву, доведенные до их крайнего выражения; но Христос, живой во все времена и живой сегодня, является ключевой нотой Нового Века; на этой истине должно быть построено новое представление религии и, позднее, создана новая теология. Истинный смысл Воскресения и Вознесения пока еще не постигнут человечеством, поскольку божественная субъективная реальность этих истин все еще ждет своего открытия. Слава Нового Века будет заключаться в раскры­тии этих двух таинств и в нашем более полном понимании Бога как Жизни. Истинная Церковь Христа – это собрание всех, кто живет жизнью Христа и чья жизнь – одно с Его жизнью. Это будет осущест­вляться во все возрастающей степени и выражать в более ясном и сияющем свете то чудо и величие, которые остаются пока еще не открытыми в Боге Отце.

Только человек, который понял всю важность Посвящения Преоб­ражения и природу открытого в нем совершенства, может проследовать вместе с Христом к видению, обретенному Им, когда Он спустился вниз с той высокой точки достижения; только такой человек может позднее разделить с Ним понимание природы мирового служения.

Это мировое служение правильно осуществляется теми, чье внутреннее совершенство приближается к совершенству Христа и чья жизнь управляется теми же самыми божественными побуждениями и подчи­няется тому же самому видению. Эта стадия означает ту полную духовную свободу, которой мы должны в конце концов достичь.

[164]

Сейчас для людей пришло время оставить слепую веру и перейти к истинному знанию, достигаемому посредством метода мышления, обдумывания, эксперимента, опыта и откровения. Ближайшая проблема для всех, кто ищет это новое знание и желает стать созна­тельно знающим, а не преданно верующим, состоит в том, что они должны достичь этого в мире повседневной жизни. После каждого рас­ширения сознания и каждого раскрытия углубленного понимания мы возвращаемся, как и Христос, на равнины повседневной жизни и там подвергаем наше знание испытанию, обнаруживаем его реальность и истину и выясняем, где находится наша следующая точка расширения и каким новым знанием мы должны овладеть. Задача ученика – понять и использовать свою божественность. Познание Бога имманентного, пока еще основанное на вере в Бога трансцендентного, – вот в чем заключается наше усилие.

В этом заключался опыт Апостолов на вершине горы. Нам говорят, что “когда они подняли глаза свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса”.[166] Они снова видели хорошо знакомый им образ. Очень интересно сравнить с этим эпизодом в чем-то подобную историю в “Бхагават Гите”, где Арджуне была открыта величественная форма Господа. В конце откровения Бог в лице Кришны говорит ему с нежно­стью и пониманием: “Ты пришёл в смятение и изумление при виде Меня в этом ужасающем облике. Отогнав страх, с успокоенным сердцем созерцай снова этот знакомый мой облик”, и затем он продолжает говорить ему:

“Ты созерцал тот образ Мой, который трудно увидеть; и даже боги постоянно жаждут созерцать тот Мой образ. Лишь изучая Веды, раздавая дары, принося жертвы или поклоняясь Мне в храме, нельзя увидеть Меня таким, как ты видел. Меня можно познать таким только через преданное служение и любовь, Арджуна, и созерцать Меня в Моей сокровенной Сути и слиться со Мной”.[167]

Было произнесено Слово Признания и дано повеление слушать Христа. Иисус вернулся [165] “к своей обычной форме”, за этим должен был последовать спуск с горы. Затем случилось то, что можно считать великой, печаль­ной духовной реакцией, неизбежной и ужасной, выраженной Христом в следующих словах:

“Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и в третий день воскреснет”.[168]

Затем следует простой комментарий, что ученики “весьма опечалились”. Видение Христа, если мы проследим за ним в оставленных записях, распадалось на две части. Во-первых, у Него было видение достиже­ния. Достижение на вершине горы, великий духовный опыт, осталось позади. Теперь Он имел видение физического достижения цели в виде триумфаль­ного входа в Иерусалим. Но это сопровождается предчувствием, или предвидением, кульминации на Кресте Его жизни служения. Возможно впервые Он ясно видел то, что Его ожидало, и то направление, куда Его вело служение миру. Перед Ним лежал скорбный Путь Мирового Спасителя; судьба всех душ-первопроходцев достигла в Его опыте наивысшей точки; Он видел себя отвергнутым, выставленным на осмеяние и убитым, как и мно­гие меньшие сыны Божьи. Отверженность миром всегда предшествует мировому признанию. Крушение иллюзий – это этап на Пути к Реаль­ности. У тех, кто еще не готов признать мир духовных ценно­стей, всегда велика ненависть к тем, кто готов. С этим столкнулся Христос, и всё же Он “восхотел идти в Иерусалим”.[169]

Когда мы рассматриваем эти события, нам становится ясна особен­ность того испытания, с которым теперь столкнулся Христос. Испытание опять тройное, так же, как и после посвящения Крещения; но на этот раз оно намного тоньше по своей природе. Христа ждало испытание, касающееся того, сможет ли Он вынести и справиться с мирским успехом и пройти триумфальный путь Своего входа в Святой Город, не отклонившись от [166] Своей цели, не соблазняясь материальными достижениями и возможностью быть провозглашен­ным Царем Иудейским. Успех – намного более суровое испытание, предоставляющее намного больше возможностей забыть Бога и Реальность, чем неудачи и пренебрежение. Жалость к себе, чувство мученичества и покорность – могущественные и эффективные средства, помогающие перенести неудачу. Но подъем на гребень волны, обще­ственное признание и видимое достижение земных целей – иметь дело с этими факторами намного труднее. И именно с ними столкнулся Христос. Он встретил их с духовным равновесием и дальновидной мудро­стью, которая даёт правильное ощущение ценностей и надлежащее чувство пропорции.

Вторая фаза испытания связана с Его предвидением Своего конца. Он знал, что должен умереть, знал, как это случится, и все же неуклонно шел вперед по намеченному Ему пути, хотя и предвидел катастрофу. Он должен был продемонстрировать не только способность выдержать успех, но и способность смело встретить несчастье, уравновешивая две эти крайности и глядя на них просто как на возможности для божественного выражения и поле для демон­страции бесстрастия, этой выдающейся характеристики человека, который вновь рожден, очищен и преображен. К этим испы­таниям добавилось и то, с чем Он раньше сталкивался в пустыне, – испытание крайним одиночеством. Способность вынести успех! Способность выне­сти несчастье! Способность противостоять крайнему одиночеству! Христос должен был показать их миру, и Он это сделал. Он предстал перед всем миром триумфальным побе­дителем на этом промежуточном этапе Своего пути к Кресту. Муки одиночества в Гефсиманском Саду, вероятно, были для Него намного более тяжелым моментом, чем всеобщее внимание на Горе Голгофе. Но в этих более тонких испытаниях было открыто качество Самого Бога, а именно качество и замысел Бога спасает мир – качество Его жизни, которое есть Любовь и Мудрость, Ценность и Реальность. Всего этого Христос достиг.

[167]

Спустившись с вершины горы, Христос немедленно возобновил Свое служение. Мы знаем, что Ему повстречался человек, погруженный в свое горе, и Христос тут же откликнулся на его беду. Одной из выдающих­ся характеристик каждого посвящения является возрастающая способ­ность посвященного служить. Христос продемонстрировал совершен­но новый и уникальный способ беседы и общения с массами, а также новый способ индивидуального обучения немногих, Им избранных. Он все также продолжал исцелять, но центр тяжести Его работы сместился в область новых ценностей, и Он говорил те слова и провозгла­шал те истины, которые закладывали фундамент веры для имеющих прозрение проникать за теологическое представление христианства и там найти Реальность. В то время Его слу­жение состояло, главным образом, из обучения и проповеди. Но каким же мудрым и прекрасным было Его представление истины! Он формулировал божественность в словах, доступных среднему че­ловеку. Он навел мосты между старым и новым и провозгласил ту новую истину и то особое откровение, которые были необходимы в то время для соединения древней мудрости и современной Ему надежды. Кайзерлинг постиг смысл чуда, которое совершает Мировой Спаситель, и выразил это в словах, которые я цитирую:

“...Великий ум является, по существу, Пробуждающим. Если бы такой ум начал выражать словами нечто совершенно новое, уникаль­ное, то это ничего бы не значило для других людей. Его общественная ценность целиком зависит от его способности ясно излагать то, что все чувствуют как истину в глубине своего сердца (ибо, в противном случае, как бы его могли понять?), и излагать это таким универсальным способом, то есть в таком соответствии с объективными законами рассматриваемого вопроса, чтобы его идеи стали живыми и понятными для других”.[170]

Христос дал нам великую идею. Он дал нам новое понятие, что Бог есть Любовь, независимо от того, что может непосредственно происхо­дить в мире. Все великие идеи приходят из мира божественного через великих Интуитивов, и история человечества – это, по суще­ству, история идей, их передачи через нескольких интуитивных мыслителей, их признания вначале немногими, рос­та [168] их популярности и их конечной интеграции в мир мысли, мир архетипов для мыслителей расы. Затем их судьба определяется, и в конце концов новая и уникальная идея становится популярной и общепринятой мо­делью человеческого поведения. “Тогда на вопрос, личности или идеи определяют судьбу века, можно ответить, что век получает свои идеи от личностей”.[171] Христос воплотил великую идею, что Бог есть Любовь, и эта Любовь является движущей силой вселенной. В этом состоит то озарение, которым Христос как Свет Миру осветил все мировые события. Значение осознания этого невозможно переоценить. Нам необходимо понять этот факт намного глубже и прочнее, чем мы это делаем, ибо таково основное, фундаментальное значение и качество всех событий, независимо от их возможного внешнего прояв­ления. Христос озаряет жизнь. И в этом заключается один из Его важных вкладов в жизнь, как она протекает сегодня. В сущности Он говорил следующее: Бог любит мир; все, что происходит, направляется любовью. Если это осознается как факт и фундаментальная истина, то вся жизнь озаряется, а ее бремя облегчается; причина и следствие оказываются связанными вместе, цель Бога и Его метод видятся как одно. Теологи часто забывали об этом, направляя свои усилия на исследование техниче­ских аспектов жизни Христа. То, что Он озарял, будучи “Светом Миру”, то, что Он получал божественный Свет, изливал его в мир и преломлял его в мире, часто упускается в борьбе за доказательство таких доктрин, как факт непорочности Девы Марии и, следовательно, рождение Христа через посредство непороч­ного зачатия. Сегодня лишь немногие из молодого поколения проявляют интере­с к этим положениям доктрины. Необходимо особо подчеркнуть это. Но мы должны больше заботиться о том, чтобы любовь, которую Он выражал, проявилась в мире, и просветление, которое Он нес, “осветило бы нашу тьму”.

Весть Христа прозвучала ясной и чистой нотой, которую можно ввести в новую цивилизацию и новый порядок; внимательное [169] изуче­ние идеалов и идей, которые сегодня лежат в основе всех без исклю­чения великих экспериментов, предпринимаемых различными наци­ями, покажет, что все они основаны, по существу, на каком-либо аналоге одного из понятий христианства. То, что их метод применения и используемая техника зачастую не христианские, – печальная истина, но фундаментальные понятия будут неизменно нести тот свет, который в них заронил Христос. Главная трудность состоит в том, что наша интеллектуальная хватка опережает наше собственное личное развитие и поэтому окрашивает в мрачные тона приме­нение нами уловленных понятий. Когда эти основные идеи будут трансмутированы посвященными мыслителями расы в мировые идеалы и станут применяться в том духе, как представлял их Христос, тогда мы действительно сможем провозгласить новый мировой порядок.

Нам крайне важно осознать то, что действительно сделал Хри­стос: Он возвестил эру Служения, даже если мы сегодня (две тысячи лет спустя после того, как Он показал нам пример) только начинаем схватывать смысл этого слова, так широко используемого. Мы склонны рассматривать спасение в терминах индивидуума и изучать его с точки зрения индивидуального спасения. Такому положению должен придти конец, если мы вообще способны понимать Дух Христа. Великий японец задал волнующий вопрос: “Какова главная цель су­ществования религиозного человека?” – и сказал, что эта цель – спасение, но спасение, которое “несет помощь и исправ­ление жизни и мира”.[172] Служение все больше и больше становится целью всех человеческих дел. Даже современный бизнес приходит к пониманию того, что служение должно быть его мотивирующим фактором, если он хочет уцелеть. На чем основана эта тенден­ция? Несомненно, на нашей всеобщей связи с Божеством и субъективной взаимосвязи друг с другом, корень которой лежит в нашей взаимосвязи с Богом.

В этом, конечно, основа служения. Жажда служить появляется, как это и было в случае с Иисусом Христом, в результате спонтанного раскрытия [170] божественности. Одним из наиболее ярких свидетельств божественного раскрытия человека является возникновение стремления служить. Мы только начинаем получать роб­кое видение того, что Христос подразумевал под служением. Он “рас­ширил этот побудительный мотив к служению, говоря, что когда общее благо и ваш личный успех или благополучие противоречат друг другу, вы должны жертвовать собой, а не другим человеком”.[173] Эта идея служения, естественно, полностью противоречит обычному состоянию соперничества в жизни и эгоизму, привычно проявляемому сред­ним человеком. Но человека, который пытается следовать за Христом и стремится в конце концов подняться на Гору Преображения, слу­жение неизбежно приводит к возрастающему просветлению, а про­светление, в свою очередь, должно найти свое выражение в обновлен­ном и священном служении, и, таким образом, мы находим свою дорогу (благодаря служению своим собратьям) на том Пути, который прошел Христос. Ведь в конце концов, следуя по Его стопам мы достигнем способности жить как просветленные и подобные Христу мужчины и женщины в нашей нормальной повседневной жизни.

Каков же, следовательно, тот дар, который каждый из нас может при­нести миру, после того как мы изучим Жизнь Христа и пройдем с Ним мысленно от посвящения к посвящению? Мы можем стремиться к тому величию действий, которое будет искупать нашу природную по­средственность и постепенно открывать божественность в каждом из нас. Каждый может стоять как маяк света, указывая путь в центр, откуда приходит Слово; и каждый может начать выражать в своей повседневной жизни некоторые из качеств Бога, которые с таким со­вершенством представил Христос, которые привели Его с триумфом с Горы Преображения вниз, в долину долга и служения, и которые дали Ему возможность идти вперед с непоколебимой решимостью к опыту на Кресте через триумф всеобщего восхищения и скорбь одиночества.

Хочется завершить эту главу словами Арджуны, сказанными им Кришне задолго до христианской эры, после откровения лишенной всяких покровов красоты, к которой он был допущен. Их умест­ность бесспорна. Можно живо представить себе, [171] что Св. Петр и Св. Иоанн говорили эти слова Христу, когда они открыли глаза и “никого не увидели, кроме одного Иисуса”. Возможно, эти слова можно приме­нить и к нам, когда мы размышляем о Христе и нашем отношении к Нему:

“Если, считая за друга, я говорил Тебе дерзко:
“Эй, товарищ, эй, Ядава, эй, Кришна!”
Не зная Твоего величья, беспечно предаваясь
                  порывам моего сердца;
И если, отдыхая и шутя, в игре за трапезой или в       веселья час,
Не проявил я должной меры почитания к Тебе,
                  наедине с Тобой или со многими друзьями,
Молю тебя, прости мой грех, о благостный Господь!
Ты – Отец этого полного космического проявления,
                  движущегося и неподвижного.
Ты – Высший Духовный Учитель.
Нет ничего подобного Тебе. Как может существовать
                  кто-либо, более великий, чем Ты, в трёх мирах,
о Властитель неизмеримой силы?
Ты – Всевышний Господь, и каждое живое существо
                  должно поклоняться Тебе.
Поэтому я падаю ниц, чтобы выразить Тебе моё
                  глубочайшее почтение, и прошу Твоей милости.
Как отец к сыну, друг к другу, любящий к возлюбленной –
      Будь так снисходителен ко мне, Боже!
Возрадовался я, узрев невиданное раньше, и мое сердце
                  трепещет от страха:
И я молю Тебя, яви мне Свой прежний образ, смилуйся,
                  о Владыка владык, Прибежище вселенной”.[174]